“Преобладает физический страх перед бомбежкой…”
“…сварила в печке половину кошачьей шкурки. Выстригла ножницами, сколько могла, шерсть и кусочки залила водой. ..”
“В булочных люди хватают хлеб с весов, с прилавка и даже не бегут, а просто на месте его пожирают…”,
“…если Ака умрет, это будет лучше и для нее, и для нас с мамой. Так нам приходится все делить на три части, а так мы с мамой все будем делить пополам… у меня сердце теперь как каменное. .Умрет Ака или нет, мне все равно. Уж если умрет, то пусть после 1-го, тогда ее карточка достанется нам…”
“Вчера умер Коля… я решила, что пусть его похоронят от больницы, в траншее, в братской могиле. .. Делать деревянный ящик за 250 граммов хлеба, копать могилу за 800 граммов, везти его на саночках через весь город, бегать к обидчикам-властям, в загсы и прочее — зачем? Разве это нужно ему, и хоть чем-нибудь выразит мою любовь к нему? “
“Мне — 16 лет, а здоровье у меня, как у 60-летнего старика. .. Эх, поскорее бы смерть пришла… Одна мечта у меня была с самого раннего детства: – стать моряком. И вот эта мечта превращается в труху…”
Это страшные эпизоды жизни ленинградцев, оказавшихся в беспощадных клещах блокады. Они не выдуманы. Они взяты из дневников и писем.
Даже боевой настрой сопротивления создавшейся бесчеловечной ситуации не спасает от голодной смерти.
“Ленинградцы” – артисты Образцового коллектива Детского театра “Лингвиния”, Драматического театра “Калейдоскоп” и вокальной студии “MIX”, уходят из жизни тихо, незаметно. Смерть от эпизода к эпизоду уносит людей с их надеждами и мечтами…
В финале театрализованного концерта остаётся только одна девочка, она читает последние строки дневника Тани Савичевой: “Савичевы умерли». «Умерли все». «Осталась одна Таня»..
